Олаф Бьорн Локнит

Подземный огонь

ПРЕДВАРЕНИЕ

Выдержка из письма Флавия, графа Сарзака королю Аквилонии Конну II, внуку великого короля Конана, родом происходившего из земель киммерийских, а также всей королевской семье. Письмо прилагается к рукописи «Синей Хроники», представленной Его величеству Конну:

«…В 1397 году по распоряжению Королевского совета Аквилонии были отпущены значительные средства на ремонт помещений, занимаемых хранилищем рукописей Тарантийского замка. Одновременно главный хранитель библиотеки (сию должность занимал Максимус Сервий, барон Корте) решил провести всецелую и наиболее полную перепись всех находящихся в библиотеке книг, рукописей, хроник и свитков.

По причине обширности и некоторой бессистемности собрания дворцовой библиотеки, а также преклонных лет достопочтенного барона, труд сей занял значительно большее время, нежели рассчитывал месьор Сервий. Кроме того, в ходе ремонта были обнаружены помещения, о существовании которых предыдущие хранители совершенно позабыли, и которые даже не были обозначены на подробнейших планах старой части дворца.

В одном из новооткрытых помещений барон Корте наткнулся на обширное, но, к его величайшему сожалению, изрядно траченное временем и обстоятельствами, собрание пергаментов, датированных учеными людьми серединой предыдущего столетия. Среди этих почтенных раритетов древности наиболее лучшей сохранностью отличался толстый фолиант, переплетенный в кожаную обложку синего цвета. Рукопись не имела названия и за время своего существования лишилась части листов, однако именно эти недостатки остановили на ней пристальное внимание хранителя библиотеки, здраво рассчитывавшего обнаружить нечто интересное.

Поначалу барон Корте принял найденную им рукопись за плод трудов некоего начинающего литератора, пробующего свои силы в сложном искусстве живописания словом. Однако вскоре барон с изумлением обнаружил, что перед ним находится не что иное, как летопись, повествующая о первых месяцах правления легендарного основателя нынешней правящей династии – Конана I. Рукопись была посвящена подробному описанию нежданного бедствия, обрушившегося в те времена на Аквилонию и оставшегося в памяти потомков как «Подземное Пламя». Однако многие изложенные в ней события толковались и описывались совершенно не так, как гласили сохранившиеся дворцовые и храмовые летописи, отчего находка досточтимого хранителя библиотеки получила наименование «Синей или Незаконной Хроники».

Обширная – но, к глубочайшему прискорбию барона Корте, неполная – летопись представляла собой собрание личных рассказов очевидцев, записанных тогдашним королевским летописцем, с присовокуплением чертежей краев, где происходили описываемые события, официальных документов или их копий, отражавших положение дел в различных странах на тот момент, и многочисленных заметок составителя, предварявших каждое повествование.

Благородный месьор Сервий провел собственное тщательное изыскание, пытаясь установить, является ли обнаруженная им рукопись искусно созданной подделкой или подлинным произведением. Он обнаружил бесспорные свидетельства существования почти всех личностей, принимавших участие в странных и загадочных событиях, происходивших осенью 1288 года от основания Аквилонии, после чего вынес твердое решение – хроника является истинной, однако ответственность за все написанное может лежать исключительно на авторе рукописи. Создатель «Незаконной хроники» оставил потомкам свое имя, наравне с именами участников тех давно минувших событий. Его звали Хальк, барон Юсдаль из Гандерланда, и в то время он служил при дворе Великого Короля в должности хранителя библиотеки. Неизвестно, что заставило его взяться за составление летописи, не соответствующей никаким канонам и правилам составления подобных документов, однако барон Юсдаль сумел завершить свой нелегкий труд. Но, явно не решаясь спорить с общепринятым мнением и опасаясь за свое место при дворе, он не рискнул представить свою хронику в канцелярию, занимающуюся просмотром ведущихся в государстве летописей, и сохранил ее лишь для собственного пользования, а также для близких друзей.

В дворцовых отчетах не сохранилось сведений о дальнейшей судьбе барона Юсдаля. Однако существует мнение, что он и дальше верно служил своему королю, деля с ним радости и невзгоды.

Летопись же, в которой, кроме сего повествования, имеется еще множество других, не менее занимательных и поучительных, посвященных знаменитому аквилонскому правителю, его окружению, друзьям и врагам, предлагается вниманию благосклонного читателя, первым из которых будешь ты, мой король.»

Флавий Аркон, граф Сарзак.

Хранитель анналов истории библиотеки Тарантийского замка.

16 день 3 весенней луны 1397 года от основания Аквилонии.

Глава первая

ЭЙВИНД, ПЕРВЫЙ РАССКАЗ

«…Беда, как всегда, пришла в мир непрошено и нежданно. Позднейшие разыскания доподлинно установили, что корни неисчислимых бедствий, обрушившихся на страны Заката и Восхода, крылись во владениях подгорных карликов (иначе именуемых гномами), кои во множестве расположены под малонаселенной людьми горной грядой Граскааль. Однако было бы в вышей степени несправедливым поступком возлагать вину за произошедшее на одних только гномов, ибо сказано в сочинении почтенного мэтра Алкмидидеса Немедийского „О бренности сущего“: „Предначертанное сокрытой от смертных волею Митры свершится и никто не в силах противиться решению Высших Сил. Тем не менее, у созданий Светлого Бога достаточно разумения и воли, дабы не пытаться идти против велений судьбы, но использовать их себе во благо.“ Необдуманные действия подземных обитателей лишь послужили тем малым камешком, что сдвинул с места огромную лавину, оказавшую влияние на судьбы многих людей и государств…»

Из «Синей или Незаконной Хроники» Аквилонского королевства,

1288 год от основания Аквилонии

Вчера с вечера солнце было блекло-желтое и садилось в туман. Верная примета – жди наутро снегопада. Вот он и начался. С рассвета валит и валит – мокрые большие хлопья засыпают черное вспаханное поле и нашу деревню, стоящую на крутом склоне. Хороший снег – ласковый и почти не холодный. Вечером, наверное, все белым будет.

Зима в этом году выдалась ранняя. Куда ж такое годится – начало осени, а у нас уже перевал засыпает и на реке лед. Гремячая, конечно, в жизни не замерзнет так, чтобы через нее можно было перейти – речка это быстрая, с ледника течет. Но все валуны, что лежат на дне и высовывают черные лысые макушки, теперь оделись в ледяные венчики. Точно стриженые головы монахов Митры. Полная река утонувших монахов.

Над рекой – деревня. За деревней – горы. Горы уходят высоко вверх, под самые облака. Скалы сегодня хмурые, подернутые туманом. Горы зовутся Граскааль. За ними лежит страна Гиперборея, но я там никогда не был. Может, когда-нибудь побываю. Хотелось бы.

Граскааль – сердитые горы. Чужих они не любят. Да чужак там и не выживет. В Граскаале ущелье за ущельем, лавины ворчат, ледники обрываются в бездонные пропасти. Плохое место, жестокое. Однако красивое, особенно зимой. Небо тогда чистое, высокое-высокое, горы серебряно-синие с лиловыми тенями, и даже отсюда, снизу, видно каждую скалу. Заезжие торговцы говорят, будто наши горы похожи на волчьи клыки. Наверное, так оно и есть. Они такие же острые и блестящие. И безжалостные.

Граскааль начинается не сразу. Сначала из равнины поднимаются холмы. Холмы заросли лесами – ближе к полудню дубы, возле гор – сосняк. Зимой на сосновых лапах намерзает иней и звенит на ветру. За холмами поднимается неровная зубастая цепь, это и будет Граскааль. У его подножия, на склоне Медвежьего холма, стоит наша деревня, Райта.